Гринвуд - Страница 4

В футбол Лиам научился играть в академии. В его детстве не было таких развлечений. Зато стрелять и драться на клинках уже тогда мог получше многих наставников. В этом найти учителя лучше Финли сложно. Шпага, палаш, сабля, кинжал, нож и стилет, а также мушкет и винтовка, пистоль и револьвер – вот друзья детства Лиама. Зато теперь не требовалось обходить глухие чащобы и тратить на дорогу два лишних дня. Здешние леса он знал лучше местных охотников, поэтому и не боялся.

Чем дальше в рощу, тем ближе друг к другу дубы, тем больше кустарников и прошлогодней листвы на земле и, соответственно, меньше отдыхающих горожан. Когда последние остались далеко за деревьями, Лиам сбросил вещмешок, выудил короткий охотничий скиннер в кожаных ножнах, прицепил на пояс. Ножны стилета прикрепил на внешнюю сторону левого предплечья поверх одежды. Правда трехгранная железка без гарды была настолько длинной, что острие выглядывало из ножен. Лиам достал из мешка двуствольный обрез. Преломил и вогнал в трубы удлиненные патроны сорок пятого калибра. Как уже говорилось, Лиам не боялся леса, скорее, лес бежал от него в ужасе.

Домой Лиам притащил двух зайцев – добыл броском стилета – и три медвежьих капкана. Часть леса, в которой они стояли, никогда не изобиловала крупным зверем, а мелкого такой капкан надвое переломит. Ничего зазорного в том, чтобы отобрать у неуча орудие охоты, Лиам не видел.

Стемнело уже изрядно, но звезды да луна с месяцем еще не засияли. Внезапно лес кончился, парень скорее почувствовал родной дом, нежели увидел. На чистом и широком лугу росли высокие, чуть ли не по пояс, травы. Лиам провел рукой по верхушкам, сорвал парочку. В руке оказалось несколько васильков да пара зеленых колосьев одичалого ячменя. Раньше, еще до революции, здесь было поле, а сейчас лес медленно отвоевывал земли. В прошлом году, как помнилось Лиаму, маков и васильков уже выросло больше, чем ячменя. А молодые сосенки с тисами хаотично возвышались над травами самое большое в двадцати метрах по эту сторону старого поля. Пройдет еще десяток лет, и молодые деревца войдут в силу, начнут плодоносить, лес сожрет еще немного луга.

Проблемы в этом Лиам не видел. Он любил и уважал лес. А людям новые поля еще не скоро понадобятся. Переживших революцию и пять страшных поветрий осталось слишком мало, чтобы охватить все земли. Зато народ стал богаче и зажиточней. Не зря, – считал Лиам, – бримийцы прогнали колдунов-аристократов с их Трусливым королем. Теперешние налоги идут в казну на развитие наук, армии и флота – таким же людям, как и он, на пользу.

Парень взял левее и вскоре увидел высокий старый частокол из ошкуренных сосновых бревен. Столбы так плотно подогнали друг к другу, что даже днем сквозь них ничего нельзя было увидеть. Щели в частоколе просто-напросто отсутствовали. Ворота, достаточно широкие для того, чтобы в них проехала не только сельская телега, но и почтовый дилижанс, как всегда на памяти Лиама, оказались надежно заперты и плотно подперты. Впрочем, они Лиама не интересовали, скорее, парень просто проверял, не изменилось ли чего почти за год отсутствия. Настоящий вход левее, и, если бы не огромный висящий замок да кованая ручка, это место ни за что было бы не отличить от обычной стены частокола. Кстати, замок из таких, что, если в него засыпать хороший заряд пороха, это наверняка подпортило бы механизм, но не открыло бы его. Параноик Финли испортил два таких своим лучшим порохом – для проверки. А петли, на которых замок держался, крепились к металлической планке с внутренней стороны частокола – как будто хутор кому-то сдался, – улыбнулся Лиам. – Наверное, Финли просто повторил устройство колониального форта, в котором служил в дни юности, но не смог придумать, как запирать снаружи, ведь изнутри гарнизона для охраны не имелось.

Как, впрочем, не было с собой ключа и у Лиама. Зато имелись плотные кожаные перчатки; надев одну на правую, Лиам полез в заросли высокой крапивы. Тут же выскочил, громко матеря на чем свет стоит интендантскую службу академии. Тонкие бриджи совершенно не защитили ног, и теперь они покрывались быстро вспухающими волдырями ниже колен и в нескольких неприятных местах, где иглы крапивы пробили еще и подштанники. Зато он достал сверток толстой промасленной парусины, в которую Финли прятал запасной ключ.

Дом встретил тишиной. Лиам повесил замок на крюк, запер дверь на щеколду (ее можно и снаружи открыть) и взялся за скиннер. Дневной переход давал о себе знать, отчаянно зевая, Лиам свежевал зайцев и едва не путал мясо с пальцами. Но натянуть шкурки на специальные рамки сумел, даже выпустил кишки, отрезал головы, занес тушки в погреб и бросил в бочку с рапой. Пускай мясо натянется солью, зато не испортится. Для приготовления супа – то, что надо.

Перед сном еще слазил на чердак и снял полоску копченой оленины. Как ел, уже не помнил. Добрался до постели, стянул сапоги и заснул. Посреди ночи разбудил звук взводящегося курка.

– Завтра, Финли, завтра… – пробормотал Лиам, и другой звук известил, что курок вернули на место.

Глава 4

– Доброе утро, лежебока.

– Отстань, я же говорил, утром, – пробормотал Лиам.

– Уже утро, вставай!

Все так же механически Лиам приоткрыл глаза, еще ничего не видя, сел и поставил ноги на пол.

– Тво-ою!.. – крикнул он, вскочив обратно на кровать. В глазах прояснилось, а сон как рукой сняло. – Что за?.. – Лиам посмотрел на пол и увидел пару полос металла.